|
весна 2005 Евгений Пастухов Игра в бисер. Часть 1.
С чего всё началось? Началось с того, что мы остались одни (почти). И, так как нам никто не мешал, на основе архива написали концепцию сайта. Началось все с Перекрестка. Мы находились в очень тяжелой ситуации. Перекресток это было первое место за год, куда мы вышли за год. До этого мы выходили на улицу только в магазин и на работу. У нас не было ни денег, ни времени, работали вдвоем на четырех работах. Мы были в ссоре с Кибировым, но знали, что он приезжает на этот концерт. Идти мы не собирались. Я очень удивился, когда Любава сказала, что мы таки едем в Перекресток. Мы пришли, купили билеты (ну, это в ее стиле). Любава вручила мне все вещи и ушла в зал. Я сидел, потом услышал, как Умка разговаривает. Этот голос я несколько лет слушал на кассетах. Потом увидел. Это было нереальное чувство. Я бы хотел в этом месте, конечно бы, написать о том, как Умку воспринимают в провинции. Вернее, в моем городке. Через год, после того, как Любава прислала мне кассеты, я все таки послушал их основательно – это было «командовать парадом» и «без Б», я давал слушать альбомы все своим друзьям. Друзья почему-то не хотели слушать. Из наиболее запомнившихся комментариев по этому поводу: знакомый звукорежиссер сказал: «не, ну что-то не то, а нету у тебя чего-нибудь потяжелее, например, «Кэнибал копс» или «Сепультуры»?» Пит сказал: «нет, Умка мне не нравится, я люблю Калинов Мост» Все мои попытки сказать, что КМ – это не совсем то, что надо ЛЮБИТЬ, Пит взорвался и сказал, что ему наплевать на то, что нужно ЛЮБИТЬ, и что он будет слушать то, что ему нравится, и что «наш сраный Т-REX он тоже не любит, пусть его хоть три раз все хиппи боготворят» С Костиком Воронкевичем, оренбуржским собирателем музыки, я тогда еще мало был знаком. У него большая коллекция записей Умки и именно на этой почве мы потом и подружились. На концерте мы, конечно, уже сидели вместе с Кибировым. Ах да, давайте я вам расскажу, кто такой Кибиров. Кибиров – это хранитель всего, что мы делаем (вернее, того, что догадываемся передать ему на сохранение и того, что приходит в голову ему оцифровать) и единственный человек, который занимается записями Любавы. У нас дома их практически нет, а у него хранится все. То, что он живет в Астрахани, меня не очень смущает. Я сам когда-то жил за 2000 км от Москвы, только чуть севернее, и это не мешало мне каждый день разговаривать и с Кибировым, и с Любавой в irc – канале #Revolution9. Оказалось, что Любава будет играть. Она специально пришла петь в Перекресток, как и в тот день, когда Кибиров с ней познакомился, потому что давно не видела Юру. Это концерт подарил нам двух прекрасных друзей – Шинкарева и Тупикина. Шинкарев сразу взял диск Любавы, чтобы его распространять, а Тупикин очень нервничал и кричал из зала, чтобы Любава пела дальше. Сам концерт Умки был и первопричиной и катализатором всего дальнейшего, некое наше возвращение в реальную жизнь и точка сборки. Теперь вы знаете, как мы все встретелись в одном месте и в одно время. * * * Интересно, она у нее еще или всё и не обиделась ли Рада? Тогда еще мало кто про хиппиру знал. Примечательно, что на этот же самый концерт приходил и Тупикин, тоже забесплатно, но мы тогда еще тесно не общались. Рада подарила Любаве диск, который та через некоторое время отвезла Воронкевичу в Оренбург. Воронкевич большой поклонник Рады, но совершенно не может достать ее записи. На свою голову я сказал Любаве, что неплохо бы устроить концерт, ну, и, например, её и еще чей-то. (Т.е. ДВУХ музыкантов. ДВУХ!!! – обратите внимание на МОЮ идею) Она сказала: - Всех хиппи? Я сказал: - Всех, кто есть на странице Левые (неожиданно сам для себя). Начал объяснять, что за полгода, откладывая по 50 долларов из зарплаты… Она только махнула рукой и на этом моё участие в организации фестиваля закончилось. Любава сказала, чтобы я работал и не задумывался о концерте, что она сделает все сама. Я тогда не мог предположить, что она задумала такой большой проект. На кинопоказе «Нохчи» Любава познакомилась с Рижским и Якубсоном. Мы хотели выложить фильм в сеть. Цифровать фильм решили у Денисова, к которому посоветовал обратиться Жук. Мы не хотели мешать Денисову работать своим присутствием и поэтому к нему поехал сам Леша. Мы познакомились с Матроскиным позже. В тот день, когда мы пришли на студию СМ, там были и Жук и Кожекин. Мы сказали им, что собираемся сделать фестиваль хиппиру. Даже был вариант приурочить его к д.р. Кожекина –10 сентября. Умка посоветовала делать фестиваль в конце сентября, когда все вернуться из путешествий. 1 июня я впервые увидел такое больше количество хиппи одновременно. Мне, как человеку, который постоянно в течении нескольких лет перечитывал Забриски, конечно, рисовалось нечто более грандиозное и красочное. Я представлял, что я увижу что-то похожее на фестиваль из фильма «Волосы». Всё, конечно, выглядело совершенно иначе. Тогда я понял, что мои представления о хиппи в России слишком идеализированы. 1 июня я познакомился с Арви Хакером. Он был для меня еще одной материализовавшийся мифической фигурой. Тогда же Тупикин дал мне несколько журналов «Утопия». Саша Печенкин, хозяин машины хиппиру, переселился к нам домой перед Пустыми холмами. С тех пор он самоотверженно нам помогал. Без него ничего бы не получилось. На Пустых холмах я познакомился со многими людьми. Первый раз увидел Семицветку, Ллео, Моню, Гошу, Леру. Затем знакомых стало очень много. Толпы людей приходили в дом. Больше всего было музыкантов, с которыми Любава договаривалась о фестивале. Перед Радугой приехали Маша и Сережа из Ростова. На Радуге мы познакомились с Полиной. Кроме недели на Радуге мы нигде летом 2003 года не были, Любаве надо было постоянно быть в Москве и ездить к разным людям и договариваться. Перед фестивалем я забирал кассетоу Курлаева у Сольми, кассета нужна была для кинопоказа. Я постоянно разрываля между работой и какими-то более важными делами. Любава постоянно говорила по телефону с огромным количеством людей. Люди печатали афиши, клеили их, помогали с книгой фестиваля. Дима Шинкарев оказался типографом и помогал верстать книгу фестиваля. Лена Грунтова проверяла текст. Меня уволили с одной работы в это время. За пару недель до фестиваля начались некоторые проблемы. Люди, которым не нравилась, такое грандиозное событие произойдет без их участия, что организатор – человек, который раньше не делал фестивали, пытались как-то навредить, но несмотря на это, все прошло успешно. Может быть, даже к лучшему было, что некоторые -связанные с негативом люди - не участвовали, несмотря на то, что были напечатаны в афише. Вплоть до самого начала фестиваля я с трудом представлял, что же будет происходить. В сентябре каждый день я ездил на несколько стрел, которые были связаны с забиранием-раздачей афиш, с кассетами. Насколько я знаю, еще множество людей, особенно вписчики, занимались тем же. Координировалось все это из нашего дома, не знаю только, как вообще такое было можно координировать. Мне казалось, что вокруг хоас. Мысли, люди, идеи, музыка…. Я очень боялся, что ничего не получится, что всё сорвется, что никто не прийдет, что это все какая-то мистификация. Все окружающие, по-моему, считали, что ничего не произойдет, не воспринимали организацию фестиваля как реальный проект, думали, что это только разговоры. . Мне было проще, я видел, что люди работают. Я не говорил про это Любаве. В некоторые клубы мы ходили вместе. Клубов было очень много. Сам план фестиваля в процессе работы сильно изменился. Я это воспринимал как какое-то негативное явление, но как оказалось потом, изменения – это естественно и всегда к лучшему. Когда клубы отказывались, для меня это всегда было ударом. Любаву это совершенно не смущало и она постоянно находила новые клубы. Изначально она не планировала таких масштабов, но по ходу дела, из маленьких клубов фестиваль переплыл в крупные и известные, которые, почему-то с большей охотой соглашались на бесплатный вход. Однажды она позвала меня на встречу с одним арт-директором. Дело я загубил. Клуб был на понтах, а я спросил, можно ли входить в зал в кедах и босиком. Одратно мы шли под дождем и смеялись. Любава сказала, что клуб все равно не подходил своим интерьером. Умка принимала огромное участие в организации ИГРЫ. То, что она поверила в фестиваль, во многом повлияло на его успех. Поскольку к телефону подходил в то время я – Любава всегда была в сети, я примерно знаю, как много они с Любавой говорили и как это влияло на программу и концепцию. Из-за одного имени «Умка», из-за глубокого к нему уважения, к работе над фестивалем подключились десятки человек. Я воспринимаю это как пароль, некую степень доверия, что, в принципе, обычно для нашего круга общения. Не так уж много людей способны выдержать свое имя, особенно когда оно помножено на деньги. Я постоянно чувствовал некую ущербность от того, что окружали меня десятки творческих людей. «А я, что же я? Я же не рисую и не пишу песен, даже чужих не пою…» Честно говоря, концепцию ИГРЫ В БИСЕР я понял гораздо позже, когда фестиваль уже закончился и когда наблюдал за спорами многих людей на эту тему у нас дома. И то, что игра происходит один раз, и про мастера музыки, и про ожесточенный символизм. В Вудстоке я понял только лишь про единение искусств и знаменатель. Вообще такое объединение искусств я воспринимаю как естественное всю свою жизнь. Еще в Оренбурге я пытался объединить такие вещи, оно только не со стороны того, кто это делает, а со стороны того, кто воспринимает. Я всегда выступал в роли зрителя этого действия и четко это разделял. Значимость зрителя как соучастника творческого процесса оформилась в материальные формы на ИГРЕ. Я не представлял, что это можно реальзовать на практике и уж тем более, что это будет так очевидно и так органинго выглядеть. Мне представлялись сложные ходы и способы, четкий подбор аудитории, избранность и элитарность. Универсальная схема легла на каждого зрителя и объединила всех в общей системе. (Пусть даже некоторые зрители этого и не поняли, это было уже не так важно.) * * * Фестиваль для меня начался в воскресение утром, когда мы, Полина и Женя, загрузившись в Сашину машину, включили Yellow Submarine и отправились украшать зал. Программу я увидел процентов на 30%. Позже, когда я готовил диск я прослушал всё это не по одному разу. На большое впечатление произвела атмосфера фильма «Стоит лишь тетиву натянуть» - тона, шипящий звук, плывущее изображение, низкие частоты, появляющиеся в результате искажения частоты. «Вся власть любви» была информативнее. Она не так меня задела, потому что я, конечно, далек от тех тем, которые в этом фильме обсуждались. Во всем движении меня интересует больше всего общее, но не личное. Кстати, о личном. Один из неприятных организационных моментов пришелся на первый день. После произошел какой-то инцидент, подробности которого я не знаю, руководству клуба был задан вопрос, где же обещанная нам охрана, за которую нами была заплачена сумма номер 1. Быстро выяснилось, что известная дама положила деньги себе в карман и ничего не предусмотрела. Ни в первый день, ни в последний. Лицом в грязь, так сказать, упала еще одна химера. Мои опасения не оправдались – людей было очень много. Хотя тогда я еще не знал, что это только цветочки. Я смотрел вокруг и с удивлением думал: «как странно, все эти люди совершенно определенно хиппи, здесь и сейчас». Запомнилось, как мы отъезжали от клуба. Атмосфера ирреальности, свободы, пацифик на зеркале, all you need is love в динамиках… Мне представилось, как ред хот чилли пепперс оборванные в разбитой тачке катят по пустыне- да, именно так я себя тогда чувствовал…Сашина машина была неким вариантом психоделического автобуса… * * * В Вудстоке сначала народу было мало. Забегая чуть вперед, час на полтора от начала, могу сказать, что опасения были, действительно смешными, потому что народу набилось столько, что, действительно было не продохнуть. Поразило, что именно в Вудстоке играл Сольми, которого вчера я видел в фильме. Группа «Знаки» немного выпала из стиля, но не из общей концепции концерта. Это было единое целое. Было представлено множество стилей, как и во «Власти любви». Понравились «Барышня и хулиган». Зажгли. Несмотря на то, что к Оптимальному варианту я относился с предубеждением, потому что они нагрубили Клыкановым и вообще напрягли нас сильно своими странными требованиями, выступление их мне всё же понравилось. К концу концерта я был готов даже забыть все эти неприятные моменты. В этот день мне перепало дело, связанное с деньгами – сумма номер два, оценная нами как второй кидок – полагаю, деньги передали одному из музыкантов Оптимального варианта. Раздавал фенечки. О, эти фенечки! Огромное количество фенечек, которые висели у нас в квартире везде и которые я постоянно опасался разорвать. Когда в начале сентября Любава объявляла о том, что будет фестиваль( в клубе №1), она надела их все на себя, 100 или больше ниток. Потом еле сняли. Домой ехали на метро, потому что в машине везли нелегалов – бедных Клыкановых, а также Женю и Полину. Были утомлены и ни о чем не говорили. В тот момент я просто отражал то, что происходит – как зеркало и не испытывал никаких эмоций, я находился с той стороны, с которой происходит отдача. Когда я раньше занимался организацией спектаклей и игр, я ощущал некую высокую степень утомления, но это было совсем другое. Большая концентрация чувств. Позже, когда происходящее структурировалось в голове, появились связи и цепочки с другими днями, другими людьми, появилась общая картина произошедшего. Отдельные моменты приобрели в воспоминаниях определенную окраску. Этот день был началом восхождения. * * * * * * Музей Маяковского. Музей Маяковского – мое место силы. То, что оно стало одним из мест проведения фестиваля, я считаю совершенно закономерным, хотя Любава, наверное, считает, что она на него вышла случайно. Для меня концерт в Музее Маяковского был идеальным концертом и больше всего запомнился. Людям, которые ходили на Игру в Бисер и пропустили этот день, я искренне сочувствую. Весь день для меня прошел на одном дыхании. Тогда я увидел особую силу, которая была у присутствующих людей, прикоснулся к некоей исторической тайне. Из выступающих мне больше всего понравился Папа Леша. Очень сильно, некий эмоциональный удар, шок… Остальное было интересно, но меркло на фоне Папы Леши. Собаку я первый раз увидел, когда отдавал ему афишки, около памятника Пушкину и произвел на меня иное впечатление. Когда он перестал нервничать и запел в полную силу, я понял, что это за человек. Хоббит мне понравился больше у нас на квартирнике. Умка играла особенно. Совершенно для своих. Так же, как на концерте Без Б. Именно такая Умка мне нравится больше всего. Люди, которые сидели на сцене рядом со мной, чуть ли ни на голове у выступающих, находились в каком-то общем теплом пространстве, эфирном и эфемерном. Я понял, что это центр соприкосновения с истиной, be in. В зал постоянно заходил новый народ. Умка всех сгоняла вниз, чтобы всем хватило места. Момент тусовки после концерта первый раз я увидел именно тогда. Люди разговаривали, люди видели друг друга через много лет. Многих выступление зацепило, многие вспоминали, рассказывали, удивлялись количеству близких людей. Многие подходили, говорили мне, я старался отвечать общими фразами, так как не считал себя вправе высказывать им свое мнение, чтобы не разрушить волшебное впечатление от концерта. Мне очень запомнилось то, что сказала Умка про то, почему фестиваль проводится сейчас. Почему – протест. Впрочем, я оставил это на диске, послушайте. * * * Я был на работе и не знал, что у нас живут воронежцы. Пришел в клуб с работы очень уставший. Раздавал колокольчики. Это очень здорово. Никогда не любил Башлачева, но Небольшая накладка №3 произошла с клубным руководством. Ну что ж, мы в силах отреагировать на нечистоплотность людей адекватно и незаметно для зрителя. Именно это и есть работа организатора. Любава пошла в другой зал, о чем-то поговорила. По жестам и мимике толстяка я понял, в чем дело. Когда я услышал про суть проблемы, я немного напрягся. Но это было не так важно, как необходимость продолжения действия. Сумма была названа с претензией на то, что мы ее не потянем. Желание убить, уничтожить, прекратить, разбить – разве не в том, чтобы противостоять таким желаниям смысл нашей жизни? Любава безэмоционально и немедленно отреагировала на проблему, выдала толстяку на лечение первый взнос – Саша снял с карточки часть денег, Андрей достал часть из кошелька. Нам она сказала: «Умке ничего не говорить». Здесь надо добавить, что в этом же клубе должен был проходить самый большой концерт фестиваля. Игра в очередной раз была под угрозой срыва. Любава сказала нам, что если толстяк запросит новую цену, мы выплатим ее чего бы то не стоило, но не позволим остановить действие. Это было большое и решение, потому что мы не успевали уже дублировать зал для большого концерта и заказать транспорт для перевозок. Я знаю, что в эту ночь Любава звонила многим своим друзьям и предупреждала их о возможной экстренной потребности в деньгах. Сама она как-то сложно выдала остаток суммы – прямо в день концерта Умки, но я не помню. Судя по чеку, оплачен был как раз предстоящий Умкин концерт. «Строитесь?» - спросила она, когда зашла в зал. Я только вздохнул. Умке она сама рассказала часть того, что произошло, позже, месяц спустя. Надо сказать, что полгода мы отдавали эти деньги, перезанимая раз шесть у разных друзей. Минус от фестиваля в итоге составил 1500. Возможно, кому-то это кажется незначительной суммой (как и нам сейчас). Но это был минус от нуля и нас это сильно прижало на пол года. Мы не разу не пожалели, что не остановили концерта. Странно, что наших друзей (?) это не отвратило от последующего сотрудничества с клубом. То ли я чего-то не понимаю, то ли они. Потом я стоял на входе и говорил всем, что происходит частная закрытая вечеринка хиппи и что на нее есть фейс-контроль. Увидел басиста Ростоцкого, который посмотрев выступление воронежцев, спросил, почему эти музыканты не играют в другие дни и почему они так бедно одеты. Я ответил, что так складывается, что не всегда музыкантов ценят по достоинству. В тот же день я познакомился с Митей Зорниковым, когда после концерта расставляли столы обратно. Он мне понравился. Вот человек, одно присутствие которого повышает настроение. Зорников тогда остался ночевать в клубе. Официантка кормила его булочками. Похоже, он сразил ее своей непостредственностью. Ночью мне понравилось, как группа Суоми эмбл бэнд обсуждала некоторые жизненные вопросы – про искусство («вот это и есть настоящее искусство» – «а это не настоящее искусство» «для них музыка не вся жизнь»). Очень походило на сериал «Элен и ребята». Ночью (около трех) пришлось немного поступиться принципом терпимости и выгнать с балкона трех воронежцев, которые сильно громко говорили на балконе, обкурившись. Они еще долго обижались и шумели в комнате. * * * Р-клуб Я следил за записью музыки, поскольку Эльфу надо было съездить на личную встречу и отвечал на всякие вопросы неимоверной сложности для меня, которые задавал местный звукорежиссер: «Почему все эти люди сидят?», «Почему музыканты так тихо играют?», «Почему они вот такие?». Я говорил, что это особая концепция. Помню, что Старик Энди с Сорри немедленно удалились общаться. Помню, как пришлось выводить непотребно пьяного журналиста М-сферы. Запомнилось общение с веганами из Севастополя – Юрой и Аней... (продолжение следует)
|