Около Ромашки воплощен идеал Русской радуги. Нигде и никогда, кроме как в этом месте, вы не найдете в Коктебели столько...э...столько...столько же этого. Ясное дело, что пранаяме это мешает. Так что я уже совсем не хотела переселяться на холм от привычных пьющих и поедающих дурман соседей на пляже около могилы Юнга.
Однако выбежала маленькая черная кошечка и я решила пойти за ней. Кошка бежала по тропинке, оборачивалась и ждала.
В Крыму сложно говорить о гиперемии лица. Человек с стекляными глазами, дизартрией и гиперемией лица неясной этиологии спросил, кого я ищу. Я сказала, что ищу место для палатки.
Подошли еще люди. Все старше 30-ти и все одеты в недешевую одежду типа магазин пукс или индийский рынок.
Меня спросили, вегетарианка ли я. Я очень удивилась и сказала, что да. Людей это несколько расстроило и они сказали, что тогда надо дождаться Рому и он, возможно, меня оставит и скажет, где ставить палатку.
Солнце к этому времени уже село. А знаете ли вы, что такое закат в Крыму? Это минимум холодно.
Я примерно поняла, что Рома - это утомленный нарзаном старичок-торговец в центре Коктебели. Разочарование - обычное чувство для меня. Оно наступило и в этот момент.
Человек, которого звали Игорь, из Харькова, сказал, что Забриски (я принесла им Забриски, этот журнал был им не знаком) - черный журнал, использующий красоту для пропаганды черных идей. Затем он стал красоваться и любоваться собой. В прямом смысле этого слова. Потом их внимание рассеялось и они вроде как про меня забыли. Я вздохнула и решила тихонько уйти.
Какая-то девушка побежала за мной с спросила, как меня зовут. Имени моего она не знала. Не подумайте, что я страдаю манией величия. Но в наше время это совсем странно. Она сказала, что её просили "отрекомендовать меня Роме". Я сказала, что у меня пропало всякое желание ставить палатку, зато появилось желание написать про их поселение.
Женя очень хотел переселиться ближе к музыкантам - около нас не играли, зато громыхала стройка, поэтому я еще походила по холмам, на которых жили люди помладше. Они были милые и добрые. Но необходимость жить даже рядом с психоделическими ромашистами убивала. Поэтому мы остались рядом с искренними нашими соседями на берегу.
Ночью мы нашли Петра и Марата и неплохо померзли и поговорили.
